Мир Гаора. 4 книга. Фрегор Ардин - Татьяна Николаевна Зубачева

руки в её крови, а я чист. Ты мой, и всегда будешь моим. И сделаешь всё, что я прикажу. Я, понял? Я — твой хозяин.

Фрегор снова отхлебнул, любуясь сотрясавшимся в беззвучных рыданиях, перепачканным в крови рабом.

— Хватит, Рыжий, — участливо сказал он, — сознайся, ведь тебе и самому понравилось. Я же вас, прессовиков, знаю, вам целочку свободную заломать — тот ещё кайф. Да и не первая она у тебя такая, мне ж рассказали, как ты на той декаде в пресс-камере отрывался, еле оттаскивали, — и озабоченно. — Да, с этим проблемы, конечно, будут, сам ты останавливаться не умеешь, вроде танка без тормозов, запускаешься с первой команды, а там пока горючее не кончится. Ну ладно, я что-нибудь придумаю. Проверил я тебя хорошо, полным комплексом, теперь по-серьёзному работать начнём. А сейчас возьми мешок мусорный и собери, — и хохотнул, — что осталось. Тут болото рядом, туда и спустим. Хватятся этой шлюшки не скоро. Если вообще хватятся. А мы уже далеко будем. И оботрись хотя бы, мыться-то тебе нельзя ещё. Вот загнал себя под ток, дурак, сам себе проблемы устраиваешь. Давай, Рыжий, шевелись, время позднее, спать пора, завтра рабочий день, понял?

Он ещё что-то говорил, командовал, распоряжался. Гаор как не слышал. Его руки сами по себе, без него, достали большой чёрный пластиковый мешок для мусора, уложили туда растерзанный… нет, не труп, останки, собрали и засунули туда же обрывки белья и платья, шубку и украшенный в честь нового года серебряной мишурой тюрбанчик, дешёвенькие серёжки, клочья выдернутых с кожей чёрных волос, натянули на себя бельё, брюки, ботинки, куртку…

— Пошли, Рыжий, — Фрегор распахнул дверцу и бодро спрыгнул на громко хрустнувший под подошвами снег. — Вон оно, дымится. А, как подгадано? Это я здесь ещё не все места знаю.

Не ощущая властно охватившего его холода, Гаор как автомат пошёл в указанном направлении, неся на плечах продолговатый, не тяжёлый, но пригибавший его к земле мешок.

Чёрное пятно среди пронзительной белизны. Густая как смола болотная жижа. Серо-прозрачный дымок.

— Кидай, Рыжий, — звучит за спиной.

И его руки опять помимо него опускают туда в эту черноту чёрный длинный мешок с белым окровавленным телом. И большая белая луна на чёрном небе внимательно смотрит на него. Шагнуть следом…

— Смирно! Кругом! Вперёд марш!

Строевые, привычные с детства команды дёргают его тело уставными движениями.

И снова к машине, чёрной и большой на белом снегу.

— Всё, Рыжий, ступай спать.

Всё? Всё… всё… всё… Плакать он уже не мог. Он ничего больше не мог. Гудит мотор, дрожит пол, кто за рулём? Он не может… белый холодный огонь бушует под черепом, выжигая остатки мыслей…

4 декада

2 день

Когда он очнулся, машина стояла, успокоительно ровно гудели обогреватели, а за переборкой шелестели бумаги и что-то буднично бормотал хозяйский голос. Гаор попробовал сесть и застонал от боли, обрушившейся на него сразу со всех сторон.

— Рыжий! — властно позвал его хозяйский голос. — Иди сюда.

Постанывая от перекатывавшегося в голове свинцового шара, Гаор поплёлся на зов.

— Рыжий здесь, хозяин.

Фрегор сидел за письменным столом и весело обернулся к нему.

— Ты что как с перепоя? Давай, приводи себя в порядок, убирай всё и поедем. Праздники кончились, — и хохотнул, — начались будни. Понял, Рыжий?

— Да, хозяин, — прохрипел Гаор.

Приказ есть приказ. И через «не могу», и через «не хочу» тем более. Пил не пил, в атаку ходил, под бомбами лежал, приказано… вперёд, значит, вперёд.

От праздника оставались только ёлка и гирлянды. Гаор разобрал и уложил их обратно в ящик, снова подмёл, потом протёр пол мокрой тряпкой. Тёмные пятна засохшей крови отмывались неожиданно легко. Будто и не было ничего. Потом обтёрся сам, стараясь не задевать саднящие пятнышки ожогов от электродов. Своё перепачканное кровью бельё, как и велела Кастелянша, сунул в мешок для грязного. В «Орлином Гнезде» отстирают, там к крови привычны, не удивятся и не испугаются. Всё, он — палач и подстилка — кончен, не удержал своего последнего рубежа, сдался, так и чего трепыхаться теперь. Переоделся в чистую выездную форму, вышел в кабину, проверить готовность и вернулся в салон доложить о выполнении. Есть не хотелось, ничего не хотелось.

— Ну? — встретил его Фрегор. — Готов?

— Да, хозяин, — прохрипел Гаор, привычно стоя навытяжку

— Отлично, — энергично кивнул Фрегор. — Быстро очухался. Хвалю.

— Спасибо, хозяин, — равнодушно ответил Гаор.

Фрегор уже пришёл в рабочее состояние, и потому маршрут обозначил чётко и кратко. Гаор с бездумным равнодушием повторил пункты и время заезда и ушёл в кабину. Включил мотор и мягко стронул машину, послушно, даже радостно отозвавшуюся на его прикосновения.

Потом, пытаясь вспомнить, восстановить последовательность событий, ну, хотя бы затем, чтобы понять, как же всё это так получилось и где он был сам по себе, а где дёргался по чужой указке, Гаор так и не смог понять, как он со слезящимися после тока глазами в сияющей белизне зимнего дня отыскал нужное шоссе и ни разу не сбился, ни на одном повороте, ни на одной развилке.

А тогда, как и было приказано, в десять ноль-ноль остановил машину у тёмно-серой бетонной громады Дамхарского филиала Рабского Ведомства и остался ждать за рулём, не испытывая ни страха, ни надежды. Как его хозяин назвал? Танк без тормозов? Какие страхи у танка? Чего ему бояться? И надеяться танку не на что.

Распахнулась дверь, и, играючи, пританцовывая от избытка силы и радости, сбежал по ступеням и бодро запрыгнул в кабину Фрегор.

— Вперёд, Рыжий!

— Да, хозяин, вперёд.

Искрящийся снег, сливающееся со снегом искрящееся от инея шоссе, красное солнце, тишина и безлюдье… Где, на какой метке бормотание сидящего рядом хозяина стало доходить до сознания?

— … Вот так, вздумали, не положено, инструкция номер… Да накласть мне на их инструкции! Раз я хочу, значит, положено… Правильно, Рыжий? Накласть мне на законы и инструкции, мы их сами сочиняем… когда хотим и как хотим. Я хочу, вот вам и закон, и инструкция, и приказ, так, Рыжий?

— Да, хозяин, — ответил он, с ужасом догадываясь, что вчерашние слова о комплексной проверке — это не пьяный бред, а страшная реальность.

— Так, а здесь что? Вот болваны, не указали причину. Ладно, что тут может быть? Усадебник, капитан в отставке, семья… наверняка дочурки-сынульки, усадебники, они плодовитые, вроде аборигенов. Значит, делаем так. Я захожу и начинаю разговор, ты… ждёшь в машине, в полной, — Фрегор хихикнул, — боевой готовности. Я вывожу, выпускаю тебя, и капитан сам на себя материал даст. Антиправительственных высказываний